Когда приносят счет за оружие
Павел Лузин о главной проблеме российской оборонной индустрии в 2020 гг.
Российская военная промышленность завершает десятилетие в удручающем состоянии. Выполнив в 2011-2019 гг. государственный оборонный заказ на сумму 13 трлн рублей ($270 млрд в пересчете по среднегодовым курсам) и поставив в другие страны вооружений и военной техники на примерно $135 млрд, к середине 2019 она вновь накопила около 700 млрд рублей невозвратных долгов (более $10 млрд). В 2016-2017 гг. правительство уже гасило кредитные обязательства российских военно-промышленных компаний перед российскими же банками на сумму 1 трлн (свыше $15 млрд). Проще говоря, эти компании генерируют убытки вне зависимости от того, сколько денег Кремль вкладывает в закупку вооружений и сколько оружия покупают у России другие страны.
Такое покрытие убытков явно не последнее, если учесть, что общая сумма долгов российского ВПК в 2019 году была на уровне 2 трлн (около $31 млрд), а, например, на нужды Объединенной Авиастроительной Корпорации руководство «Ростеха» с 2019 года просит у Кремля дополнительно 300 млрд ($4.6 млрд). На фоне экономической стагнации и попыток российской власти найти пути для своего самосохранения нынешнее положение дел в ВПК имеет не только экономическое, но и политическое значение.
Нельзя вернуться в 2016
В уходящем десятилетии пик российских расходов по статье «Национальная оборона» пришелся на 2016 год, когда эти расходы составили почти 3,8 трлн ($56 млрд). Этот пик был вызван необходимостью погасить кредиты оборонных предприятий перед банками на сумму 800 млрд за счет правительственных гарантий. В 2017 году на эти цели было дополнительно выделено еще 200 млрд. Однако эти меры не меняли основ функционирования государственной индустрии. Так что нет ничего удивительного, что в 2019 году ситуация с невозвратными долгами повторилась. В самом начале 2020 г. закрытым указом Путина требуемая сумма (или, как минимум, большая ее часть) была выделена из бюджета. В любом случае нет сомнений, что накопившиеся невозвратные долги оборонных компаний будут погашены правительством в пользу государственных, либо аффилированных с окружением Путина банков. Правда, также нет предпосылок, что это погашение поможет оздоровить российскую военную промышленность.
Это значит, что российская власть будет и впредь предпринимать такие меры за счет российских налогоплательщиков. Нынешний уровень расходов на закупки вооружений и военной техники — примерно 1,5 трлн в год — попросту не достаточен для поддержания на плаву оборонных компаний и покрытия их убытков. Тут стоит взглянуть на финансовую отчетность некоторых ключевых для своих секторов компаний хотя бы за последние несколько лет (2014-2018 гг.):
Из приведенных данных видно, что рост выручки, обеспеченный в основном государственным заказом как на вооружения, военную технику, НИОКР, так и на гражданскую продукцию, а также экспортными контрактами, почти всегда ведет к росту долгов компаний и почти никак не повышает их рентабельность. Это означает, что мы имеем дело с систематически растущими издержками в военной промышленности и постоянной генерацией ею все новых убытков. И когда одни компании стабилизируют свое положение, поскольку российская власть обеспечила их очередными заказами и погасила долги, состояние других начинает снова ухудшаться. Кажется, что эту систему Кремль научился балансировать с помощью периодических крупных денежных вливаний за счет российских граждан по образцу 2016 года и сможет делать это и в 2020-е гг.
Российские оборонные компании не только существуют вне правил рынка (об этом ниже), но с 2014 года фактически отрезаны от системы международной кооперации. Кроме того, финансовая отчетность ясно показывает — у них нет никаких собственных ресурсов для инвестирования в новые продукты и технологии. По сути, российская оборонная индустрия в своем нынешнем виде утратила способность к развитию. Поэтому предстоящее в 2020 году погашение очередной порции долгов отрасли за счет бюджета по образцу 2016-2017 гг. не избавляет от перспективы получить в течение ближайших 3-5 лет лавинообразный рост убытков у военно-промышленных компаний.
Новые «принцы Госплана»
Совершающийся в России в настоящее время конституционный переворот не обошел и российский военно-промышленный комплекс. Новый председатель правительства декларирует ВПК в качестве одного из своих главных приоритетов. Дмитрий Медведев на вновь учреждаемой для него должности в Совете безопасности также будет заниматься вопросами военного производства.
И все это на фоне того, что государственное управление оборонной индустрией с 2010-х гг. — это причудливый синтез полномочий. Тут есть место и вице-премьеру по ВПК в специальных коллегии и комиссии, и замминистра обороны по ВПК, и военным представителям на оборонных предприятиях, и бесчисленным офицерам ФСБ там же на разных должностях, и министерству промышленности и торговли как оператору многомиллиардных программ, и федеральной антимонопольной службе как главному контролеру в сфере государственного оборонного заказа, и Внешэкономбанку (который юридически не банк, а государственная корпорация развития), и, разумеется, топ-менеджменту государственных корпораций, и даже иногда губернаторам регионов.
Ключевым документом в этой сфере является федеральный закон «О государственном оборонном заказе» (N275-ФЗ). Этот закон (конечно, вкупе с прочими политическими решениями) и предопределил тот экономический тупик, в который зашла российская военная промышленность. Российская власть, судя по всему, осознает, что из сложившейся ситуации, если заострить, есть два выхода. Либо вывод ВПК в рыночные условия, чего не было сделано в 1990-е и 2000-е гг. и что требует большой политической воли. Либо (вос)создание плановой модели, выходящей за пределы ВПК. И здесь в самом конце 2019 года были свидетельства, помогающие понять направление вектора.
Во-первых, 27 декабря 2019 года к закону N275-ФЗ была введена поправка, согласно которой национализированный Промсвязьбанк (ПСБ) стал опорным банком военной промышленности. Идея создать такой банк появилась еще в 2017 году в связи с усилением американских санкций. Цель заключалась в том, чтобы вывести из-под удара ключевых для российской банковской системы игроков – Сбербанк, ВТБ, Газпромбанк и несколько других банков. Интересно, что теперь правительство определяет минимальную сумму оборонных контрактов, которые компании обязаны проводить через ПСБ, а также может обязать компанию использовать только этот банк в рамках того или иного контракта. Вероятным следствием этой новации станет доступ оборонных компаний к кредитному ресурсу по специальным ценам, максимально близким к ставке ЦБ. Для нерыночного сектора – нерыночный банк. Возможно, это также позволит компенсировать убытки ВПК по другим статьям бюджета, публично не раздувая расходы на оборону и безопасность.
Во-вторых, это подготовка глубокой правки закона N275-ФЗ, главный мотив которой — сделать условия работы оборонных компаний и отдельных заводов более гибкими (особенно в части денежных транзакций в цепочках производителей), но при этом усовершенствовать контроль над их жизнедеятельностью. Одной из ключевых идей здесь является создание информационной системы, которая позволила бы властям в реальном времени контролировать процесс ценообразования при производстве военной продукции. Формирование плана производства и установление цен на продукцию — это и был функционал советского Госплана. Безуспешные эксперименты с компьютеризацией этой системы в СССР, кстати, тоже проводились. Проблема этой иллюзии в том, что Кремль поставил перед ВПК задачу наращивать выпуск гражданской продукции и готов административно обеспечить на нее спрос. Соблазн вернуться к командной экономике в этих условиях будет усиливаться.
